Пророк. Действительная поэма. Фрагмент рукописи "Тысячелистник".

Картина "7 смертных грехов", акрил, картон, размер А1.

Вступление

Миром правит насилие, злоба и месть.
Что ещё на земле достоверного есть?
Где счастливые люди в озлобленном мире?
Если есть – их по пальцам легко перечесть. (Омар Хайям)

Пролог

Всё суета, на что вам воля ваша?
Посейте Божьей воли семена,
Друзья, не до краёв полна,
- Утонет в море счастья ваша чаша.

Часть 1 Благая песнь ангелов

В далёкой древней стороне,
Уж карт и дат в календаре
О ней не сыщет мудрый муж,
Жил праведник, душою чужд
Утех и низменных стезей,
Пророком Божьим меж людей.
В аскезах строгих и постах
С одной мольбою на устах
Уединялся в келье он
Холодной, припадая лбом
Пред алтарём, и частый стон
Подвижника был слышен тихий
- Изнемождённый стон трудом;
Лишь тусклый жертвенный огонь
Был дружен с ним и роковой
Судьбы монаха не гнушался.

И всякий день так продолжался,
Как вдруг однажды в поздний час,
Тогда туман окутал землю,
Светильник пламенный погас,
И старец под церковной сенью
Свершил последний в жизни сказ.

Но стало грозное знаменье
На смерть больного старика:
Всех братий в храме на мгновенье
Коснулась силы сна рука,
И все упали в сновиденье,
- Мольбы и службы языка
Замолкли, ангельское пенье
Раздалось легче ветерка,
Что нежно ходит между листьев,
Гоня ночного мотылька
К закату солнца, облака
Неимоверным блеском полны,
Златые обнажив края,
Метались в небе, словно волны,
Где спорит шумная река
С утёсом мощным и огромным,
Разверзлись… райские врата
И сонмы ангелов с бездонной
Предстали радостью, сюда
Подобно пёрышку при буре
Взнеслась безгрешная душа;
Черта терзаний жизни всуе
Невзрачной шуткою прошла
- Так гром и молнии проходят
Пугливых простофиль страша,
Чья жизнь в спокойствие и скуке
Невежд: пуста и хороша,
Не стоит медного гроша
В челе задумчивом поэта,
На коем тени силуэта
Печали вложены навек
Любовью скорбно безответной…
Да, грустью проклят человек,
И грустью радость в нём воспета!
Так старец в одеянье света
Услышал: Святъ Господь еси!

Я искал настоящей и чистой любви,
Но сыскал лишь проклятья вблизи и вдали,
Сокруши моё сердце, Господь Всемогущий,
Изыми из него грязный идол Земли.

Часть 2 Сияние рая

«Бог есть любовь» - внезапно разнеслось
Благое Слово по Вселенной,
И жизни таинство нетленной
В святом венцом восстало вновь
Победой Бога несравненной,
Непостижимой, незабвенной
Победой: вечный путь – любовь!
Таков свет Бога запредельный,
Где нет ни глаз, ни языка,
Зовётся Брахманом, сюда
Приходят души на спасенье
От века в век и на века,
Их вденут в белые одежды
И больше нет на них греха:
Ни гнева с ленью, ни гордыни,
Ни жгучей зависти отныне,
Ни алчности с Мамоной нет,
Чревоугодья нет трясины,
И блуда, слава Богу, нет;
Разбита призрачная мнимость,
Пронзил неведенье рассвет
Победоносной песни сердца,
Ни дмения, ни ада нет,
Оков страстей разрушен след.
Трёх «С»*, трёх демонов пустынных,
Пожрал их собственный пожар,
И грех, и смерть, и ад презренный
Огонь геенны их пожрал.
О чудо! Но не меньше диво
Явилось взору мудреца;
В сей миг взошёл на небеса
Столп огненный с такою силой,
Что жаркий пламень не затих
И опалил святых одежды,
На удивленье посрамив
Достойных мудрости безбрежной.
И громкий голос говорил:
Сей столп – раскаянье блудницы,
Господь огонь в него вложил,
И он насквозь прожёг темницу
Окаменения души,
И сжёг все старые страницы
Животной книги, колесница
Коль правды, то не терпит лжи.

Тут небо схлопнулось, как свиток,
Проснулась братия, лежит,
И в изумленье безграничном
С безмолвным взором диво зрит:
Погибший только что отшельник,
Сияя радостью, стоит
Живой! И светится от счастья,
Уже по-новому стоит!
Решительный, как лев, без страха,
И мощен взгляд, как дикий бык,
Но добрым гласом, словно мама
Ребёнку сказку говорит,
Он начал проповедь ночную.
Казалось, даже дождь спешит
Внимать ту проповедь святую,
Святую, неземную речь!
Не удалось в ту ночь прилечь,
От Откровения ликуя,
Монахам, в искреннем пути,
- Красавицу свою целуя
Не может долго отпустить
Любовник пылкий в первый раз.
Ночь шла к концу, уж утро сказ
Рассветом плавно начинало
И словно ястреба полёт
Ту речь ничто не прерывало:
- Свободы личной покрывало
Ни смерть, ни дьявол не сорвёт.
Так вышел старец и народ
За ним последовал из храма:
Птенец в гнезде сидит сначала,
Но после кровь его зовёт,
Полёта ради идеала
Умрёт он лучше, но уйдёт!
Повествование пылало!
Пророк, пришёл и твой черёд,
И время прорицать настало!

Старец

Идёт Он!
Он идёт!
Идёт!

Себя искал я всюду, не нашёл,
Но жив ведь, чем? Ах, Кем мы все живём!..
Живой водою дождь с небес спустился
И мягкий голос прошептал: Идём?

Как жизнь проста!
Всё в духе жизни есть,
Росою падает с листа слеза небес,
Чудес полна! Едва ль её приметит
Скупой рассудок, в ком желаний лес.
Тьма ангелов, подступье Божьих Ног
Во блеске бусинки росы, её тревог;
И даль дорог, и ширь Земли пространства
- Лишь миг один в сравненье, жалкий срок.

Тот человек, что помыслами чист,
Что добродетелен и скромностью лучист,
Кто сбережёт, не осквернив святыни
Смирения глоток воды в пустыне,
Кто боль борьбы с страстями зрит
И не отступит перед ними,
Судьбу и страсти победит,
Сам Бог орудует такими.
Кто Божий раб, тот – раб свободы,
А у свободы есть ль рабы?
Увы, бесчисленные годы
Людские толпы в хороводы
Вступают скуки и нужды
Под усмотрение природы,
И в жажде тлена (кой чужды)
- Томленье и обмана своды,
Плоды с душой своей вражды.
Порой судьба святые воды
Им льёт на горы суеты,
Но тщетно: призрачные орды
Милее капли красоты,
И более – она им в тягость,
Для них единственная радость
- Лепить фигуру пустоты,
Самоуверенную сладость,
Песчаный замок слепоты.
Ты зрячий?! Так ответь: «Кто ты?»,
Отбросив образную слабость
Ума движенья, с высоты
Его обозревая жадность,
Как всадник, лошадью пройди,
Не прививая благодарность
Себе за тяготы пути,
Прими всё, как простую данность
И действуй, выкинув мотив;
Узри привольную реальность,
Путь Совершенный воплотив,
Молчи, дыханье затаив
И видь души своей бескрайность,
Душою Небо обхватив,
Отбор и выбор позади
Себя на миг хотя б оставив,
Прислушайся к своей груди
И, плечи смелые расправив,
Сердечным помыслом иди,
К Единственному ход направив,
К Тому, Кто вечно впереди,
Вселенной света управляет
И таинство любви хранит
В трёх Лицах, волей озаряет
Своей Вселенную, горит
Огнём, преград ничуть не знает,
Закону, что насквозь пронзит
И без вниманья не оставит,
С чьей силы плавится гранит,
Чей стих бессмертно наставляет
И только истину гласит,
Всё человеку покрывает,
Всё человеку говорит,
Неизмеримо ввысь летает
И всё же на одном стоит;
Лишь светлый ум об этом знает,
Что слушаться себе велит
Тому, что свыше обретает,
Так и ничтожнейший пиит
Словами правду утверждает.
Порой мне кажется, забыт
В молитвах Бог людских бывает:
Ведь разум грешников блуждает
В болотной кашице омыт.
- Так дух нечистый наущает
Молиться и следов копыт
Он в ясном свете не являет,
У бесов хитрый быт сокрыт.
Внемля им, люд теряет стыд
И тем на гибель обрекает
Себя и совесть и навзрыд
От бед и мук потом рыдает,
А лютый грешник попадает
Туда, где хуже не бывает:
В ад мерзостный, безжизненный шеол,
Темницу жуткую для душ неисчислимых
Ни разумом, ни силою иной,
В Тартар безжалостный, где пламень только с тьмой
В союз борьбы вступают меж собой,
Дразнясь на время, и расходятся потом,
Кроваво скалясь и довольствуясь друг другом
В соперничестве, словно муж с женой.

Прошу тебя, читатель мой, закрой,
Закрой сию главу, не будь безумен!
Возьми Евангелие, стих открой святой,
Прочти его, и ум свой успокой;
К жилищу проклятых, прошу, не пролагай дорогу.

Да, дьявольская сила велика:
Касаньем пальца Божия рука
Разбила вдребезги нечистые сосуды,
И я ослеп от них, осколков – тьма.

Часть 3 Ад

Клоака мрака, муравейник зла,
Кишащих демонов насыщенный бескрайно,
И не случайно встреченная мгла
Злых духов, злых чрезвычайно.
Берлога хаоса, стенаний громких дом,
Пещера ужасов с кошмарами, потом
Звериной паники преполная пещера.
Глядите: жадина своим глотает ртом
Богатство мира, не сыскать где мера.
Пустыня знойная, где боль одна и плач,
Темь беспросветная, густая ночь, кошмарно
Насколько человек себе палач,
Как время на Земле провёл бездарно,
За что страданий вылепил калач.
Как страшно здесь, когда глядят коварно
Глаза мучителей, нестройный ряд огней,
Проклятый ад! Всё таинство теней
Являешь ты глухим своим позором,
Не жаль тебе ни чёрта, ни людей,
Страдает каждый под твоим надзором.
Кричащих воплей рвётся ураган
И лава стонов льётся безотрадно,
Сливаясь с лавой серной в океан,
Что души злые пожирает жадно.
А рядом в бездну три текут реки:
Кровь, слёзы, пот – людские им названья,
Текут с подачи демонской руки,
Что справедливые свершает наказанья!
О, преисподняя! О, пыток изваянье!
Как тяжко проходить твои круги!
Не передать словами описанье.
Не знают светлой истины враги,
Как очищают слёзы покаянья
И соблюденье принципа «не лги».
О беззаконник, дьявольски терзанья,
Что в пекле жутком испытаешь ты,
Огонь его не знает состраданья,
Как ты не знаешь подлинной мечты
- Любви достичь хоть йоту пониманья
Или проникнуть в тайну красоты.
О, дщели мира, вашего вниманья,
Прошу, пролейте на мои труды
Хоть светлый лучик, не прошу признанья,
Его порой губительны плоды.
Как вы рожаете, наполнены страданья,
Так каждый миг мучительный полны
С аидом боли вечные свиданья,
Но наказанье это маленькой вины,
В основе здесь ужасней наказанья.
Так в пасти прозябают сатаны
Клеветники, снискавшие признанья,
В чанах кипят предатели страны
И колдуны достойны дарованья
Не меньшего: они глотать должны
Железо раскалённое с червями
И мучимы при этом с глубины
Зверья подземного смертельными когтями.
Здесь развращенцы, кожи лишены,
Питаются своими же костями,
Довольны долею своею, не слышны
Во рву гадюк с дурными новостями
Их ропоты, что тише тишины.
Здесь плавятся, как свечи души смертных
И страсти тлеют с каждой стороны,
Исполнились стихи новозаветных
Писаний: те, кто духом холодны
К раскаянью, сошли живыми в пекло,
Тут стали чёрными, как пятна у луны.
Вдруг в этой гуще появился некто.
Как очи его были холодны!
Но кто то был не разглядеть под пеплом,
Лишь вилы его длинные видны,
Терзать спешил он ими без задержки
(Те души, что не чаяли вины)
И жрать живьём, так черти голодны.
Не снилась восхитителям войны
Жестокость демонов, что яростью пьяны.
О люди гордые, погибели сыны,
Вам хуже всех в обители кромешной
Безжалостной, безбожной, зверской тьмы,
Во что вы не поверите, конечно,
И потому на плач обречены,
На вечный плач со скрежетом зубовным,
С нечистыми сюда заключены,
Что выбрали идти путём греховным,
Любой надежды лишены,
Самим терзаемы верховным
Убийцей жизни хладнокровным,
Свирепым ангелом войны
Со всем прекрасным, чистокровным,
Чьи стопы тьмой укреплены.
Бичом терзаемы любви
В грехах заблудшие созданья
Пролитой изопьют крови
Того, Кто ради состраданья
С Небес спустился до Земли,
Согласно древнему преданью,
Приняв людское поруганье
И гибель крестную, в пыли,
Простив проклятья и руганья.
Но сила крови в наказанье,
А не в прощенье злодеянья
Вменится тем, кто провели
В ладу со злом существованье,
Усилив адские терзанья
В предел, чтоб выдержать могли б
Самой психеи основанья,
Не разлетевшись на угли,
И ей не хватит оправданья,
Чтоб выйти прочь, за ней вдали
Игра, лишённая названья,
Как пышных елей корабли,
Встаёт, не зная очертанья
Размеров внешних, утолит
Её лишь чистое сознанье,
А грешник словно вечно спит,
Его основу мирозданья
Под грязной тайной ложь хранит,
Так вечны ложные скитанья
Души, не знавшей слова «стыд»,
Увы, бессмертны там блужданья
По преисподней, и закрыт
Путь с вечным раем сочетанья,
Своей же совестью закрыт!
Обжоры просят подаянья
(При жизни объедало сыт,
Но лишь одни воспоминанья
Он ест в аду, ему накрыт
Стол бесконечного желанья,
И голод, словно двор раскрыт),
В воде съедают их пираньи
И тучи злобных хищных рыб.
Имея головы бараньи,
Увесистей скалистых глыб,
Встают химеры почитанья
Своих пороков, словно взрыв
Тяжка их сила прорастанья,
И смелый станет боязлив,
Не зная страха окончанья,
Прозрев нещаднейший порыв
Зловещих сил завоеванья
Души своей, нетерпелив
Клинок той силы в приставанье
Мучений лютых, лейтмотив
Ничто мой, с ним в соревнованье.
Терзаем дыбой, еле жив
Насильник тратит издыханья,
Вонзают в грудь ему ножи,
Смеются бесы: «Пониманья!
А ну-ка, милый, расскажи,
Как обошло своим вниманьем
Добро тебя и покажи,
Как справедливости стараньем
Ты полон мести потрошил
Людей на деле и в мечтанье,
Да только нас не рассмеши!»
Исполнен демонских желаний,
Прельщён лжеправедностью, лжи
Учил мечтатель чарований
При жизни, а теперь лежит
В гробу, зловещих ожиданий
Как заяц нервно он бежит,
Душа исполнена метаний,
Но бесполезно, в гроб стучит
Дух злобы, лишних колебаний
Веельзевул не совершит,
И душу он в страну исчадий
Берёт и тащит как магнит,
Как айсберг вид его громаден,
И вот он ад, опять искрит.
Дрожит чудесник, беспощаден
Ему огонь вдали горит;
Ах, демон, как ты кровожаден:
Бросаешь жертву и летит
Она, как лист при листопаде,
Вулкан один её следит
И кратор жрёт её в усладе.
«Пощады!» - молит еретик,
Глаза рыдают в буйном взгляде,
И снова слышен дикий крик,
И не один, в своей громаде
К молитвам пламень как ледник
Ни тёпл совсем, а только хладен,
Везде огонь, везде тупик,
И горечь царствует, досаден
Пучины адской гневный лик,
В проклятье люди, как в наряде,
Но так тяжёл он, так велик,
Как в бесконечной анфиладе
Сансар бытийный черновик.
Остаток сил борьбы украден,
Так дева, юноша, старик
В одном участвуют обряде:
До вечности вздымают миг
Жутчайший, ни одной преграде
Не встать столь ревностно, настиг
Каратель алчный по неправде.
Отчаянья не выдаст стих
В той мере, в коей здесь не ладен
Присутствия момент один,
Лишь тем ад демонам отраден,
Что безобразием глубин
К сынам Земли отрадой жаден,
Но полно, хватит, известил
Уже достаточно об аде.

Слуга ума – его же покоритель,
Ум – раб души, её же повелитель,
И, верно, в шутку разум – ученик,
Вглядись в него, не он ли твой учитель?

Часть 4 Ум

Часть 5 Беседы

Одно запомнить всем нам суждено,
Что горы – горы, реки – реки, и вино
Вином является, и только Сущность Бога
Как в бусах нить едина для всего.

И тот, кто слушал, так спросил:
Откуда мысли в этом саде
Растут, иль дождь поморосил
Их без причин в своей прохладе»?
Ответил старец: «проследи,
Что перед мыслью в оном стаде».

Слушатель

Ум, несомненно, впереди,
Он тянет всех в своём отряде.

Старец

И где же он? Его найди,
Иль кем, скажи, он стал украден?

Слушатель

Не знаю, ты меня веди!

Старец

Уже привёл, ты на параде!
Откуда ж мысли в этом саде?

Слушатель

Трава зелёная, гляди!

Старец

Прекрасно, друг мой, ты иди
Без шага и смотри не глядя,
Но вот едва ли господин
Прозревший лоб тебе погладит.
Ответ твой искренен в груди,
С вопросом только он не ладит.
Ты ум незнающий держи,
Одной естественности ради
И осознаешь: впереди
Всё так же пусто, как и сзади,
А мысли – дождь, пройдут дожди
И солнце яркое на глади
Повиснет речки, журавли
Испьют его, сознанья пряди
Порвутся, первые вдали
Фиалки нежно засмеются.
А ты, мой путник, весь в пыли,
Желая к чистоте вернуться,
Всё от рассвета до зари
Вперёд идёшь, не оглянуться
На корни сущности свои;
В дороге сна нельзя проснуться.
Едва ль наполнишься любви,
Коль к ней не хочешь прикоснуться,
Едва ль услышишь плач Земли,
Коль в боль страданий окунуться
Не можешь так, как спеть смогли б
О горе матери, очнуться
От смерти сыновей своих
Что не вольны, уж не вернутся
- Твердят в слезах, как для других
Причины, дабы улыбнуться
От всей души хотя б на миг,
Вторят они, они клянутся,
Что больше счастья нет для них!
Довольно было ужаснуться
Словами сими, дед затих,
И некто из толпы сплочённой
Пролил своим вопросом стих:
Едва взбирался я на холм
Об землю шаркающей тенью
И песни изгрызал надежд,
И придавал их сень забвенью..
Метался босым и слепым
По злобой пылким углям мира,
Своею кровию тушил
Вражды жестокое светило.
Боролся в душной тесноте,
Дрожал, как тетива от лука,
Когда последний поцелуй
Мне предвещал одну разлуку.
Походкой ветра исцелял
Свои болезненные раны,
Дерев шумящую листву
Внимал застывшими часами.
Младые волны провожал
До их покойного прибоя,
В сердцах потухших разжигал
Костры для веры, моя воля
Лишь птиц певучих с тишиной
Велела слушать мне сердечно,
И меж аферою людской
Без слов то пенье пело вечность.
Обитель тиши покидал,
Идя к любви, своей свободе,
Себя и ценности людей
Пустил на дно, на небосводе
Меж звёзд светила мне луна,
И понял я: средь малых истин
Ещё прибавилась одна
- Сам стих, что мне ни ненавистен,
Ни свят, как Истина сама.
Дай слово мне, почто решенье
Такое в мой пробилось ум,
Обман то или провиденье
Поэту, чуждое ко злу,
Правдиво ль это откровенье,
К чему ведёт оно? Стрелу
Всегда пускают к некой цели,
Едва натянут тетиву,
Стрелою этой поражённый
С тебя я, старче, слова жду.

Воскликнул старец упоённо:
Чудак, в восторженном бреду
Ты созерцал так изумлённо,
Как отражение свою
Себя не знающую душу,
Где б ни был я, в любом краю
Не видел зрелища прекрасней
Души людской, о, кто свою
Сподобился заметить душу
Мгновенно любит, говорю,
Весь белый свет и повторю
Он любит всех, как только может,
Ничто его не потревожит,
Блажен он, ангелы в раю
Поют ему: «Тебя люблю»!
Познай себя и житию
Откройся полному, свободно
Вверяясь жизни, бытию
Ответом состоя достойным.

- Что есть вопрос у бытия,
В чём состоят его причины,
Куда ведёт его стезя,
К какой ведёт его пучине
Морской, к себе иль от себя
Он держит нервно направленье,
К чему ликуя и скорбя
Текут познания томленья
Проблемы этой: «Кто есть я?».
А жизнь ни есть ли сновиденье,
Что будет, этот путь пройдя?
Ужели призрак, приведенье,
Как направление огня
Давно-потухшего всё пенье
Житья простого, у тебя
Теперь, я вижу, эти рвенья
Совсем пропали, речь твоя
Спокойна, всякое мгновенье
Свободен ты и счастлив ты,
Открой нам всем своё спасенье
От лжи, пороков, суеты.
- Просил воспитанник ученья
Освобожденья и цветы
Сорвал и подал в знак смиренья
К ногам пророка и сады
В душе ученика мятежной
Заплодоносили, труды
Добра, молитв, борьбы
Лишь для смирения нужны,
Коль не в смирение плоды
Произрастут деяний добрых
- Не добродетельны они!

Тут старец встал.

Старец

Обречены
Все мы, живущие под Солнцем,
Стать родом новой стороны.
Как утра свет бежит к оконцам
И освещает зал внутри,
Так душам спящим предстоит
В любви однажды пробудиться,
Вы – боги, мир вам только снится,
Сыны Всевышнего все вы!

Вина! Вина! Пора напиться,
Вопросы – жажда головы,
Испьём вина – и всё решится,
В ответах смысла нет, увы.

Что изучу и что исполню пред могилой
- Пустое всё, достойна лишь любовь
Отдачи постоянной, этой силой
Учите, братья, и учитесь вновь.

Часть 6 Гость

Сгущалась ночь, туман крепчал,
Трещали первые морозы,
Уединение почал
Угодник Божий, громы, грозы
Уже, казалось, отошли
Из жизни старца безвозвратно,
Но тайна жизнь, кому понятно
К чему готовит нас судьба?
Судьба не хочет знать – приятна
Иль нет для нас её тропа,
Она десницею спешащей
Ведёт неведомо куда,
Пусть зрячий Бог, судьба слепа.
Страдают с вольного суда
Её возвышенные лица,
Пока ничтожная толпа
Над всем священным веселится
Сквернее подлого шута
И воздаянья не боится.
Но будут, будут времена
- Судьба блаженству покорится
Иль будет свержена она!
Пока же гость в окно стучится
К святому старцу, тот спеша
Помочь паломнику стремится,
Да, верно, в жизни времена,
Как говорят, покой лишь снится.
Свои с порога имена
Назвал незванец, чтоб ужиться:
- Асавруд, Арах, мне нужна
Аудиенция, молиться
Успеешь, старец, ты всегда,
Есть в мире стоящей вещица.
Поймёшь меня, коль ты слуга
Добра и сам его крупица.
Пришёл я, видишь, сдалека,
Смогла у нас беда случиться:
На монастырь нашла орда,
От смерти чудом уклониться
Сумел невольно я тогда,
Бежал изгнанником, как птица
Летел неведомо куда.
Не попадалось никогда
Ни деревеньки, ни домишка,
Вдруг вижу два больших следа,
Тропу, сарай и в нём дровишки,
А дальше я прибрёл сюда,
Позволь остаться мне, мальчишке.

Старец

Не стоит сложного труда
Прошенье это, не беда,
Едва ль ты старика обидишь,
Покуда длятся холода
Сиди со мною, после выйдешь.

Асавруд (Арах)

Спасибо, как пройдёт зима
Меня ты в доме не увидишь,
Везде мне дом любой – тюрьма,
Отшельник я, скитальца ноша
Не в тягость мне и мне мила.
Я в мир помимо воли брошен,
Томится в нём моя душа,
Хоть молод я и не изношен
Сосуд мой, как с войны спеша
Стремлюсь покинуть это тело,
Оно пред духом словно вша:
Кусает нуждами и в целом
Страдает, жизнь нехороша,
Но благо – смерть и разрушенье,
И в радость духу анаша,
Она приносит утешенье
И прогоняет скорбь, смеша,
Как запредельное спасенье
От мира в мир она сошла.

Старец

Что ты, к чему твои стремленья!?
Какая жуть, какой кошмар!
Асавруд, что за исступленье,
Что за отчаянье? Я стар
И много в жизни узрел,
К моим прислушайся словам:
Юдоль горька, но жизнь – бальзам,
Она дана тебе на благо,
Своим возрадуйся слезам
И принимай судьбу с отвагой.
Жизнь свята, жизнь – священный храм,
И коль ты в ней себя исправишь,
Зла не увидишь больше там,
Где взглядом правду не слукавишь,
Ты покорён не тем мечтам,
Сбежав от сущего, прибавишь
Терзаний духу, худшим снам
Своё сподобишь проживанье
И будешь с горем пополам
Влачить своё существованье,
Презренно прячась по углам,
Уйми, смири свои желанья,
Дай видеть свет своим глазам.

Асавруд (Арах)

Свет в этом мире – тьмы обман,
Иллюзий маска, замок бредней,
А вся Вселенная – капкан
Грядущим, сущим поколеньям,
Лжи бесконечный океан,
Но Правда есть и есть спасенье
И это, в сущности, - Ты Сам.
Блаженство – сущность, наслажденье,
И ходит тот по Небесам,
Доволен кто и наважденьям;
Где рай и ад – одни врата,
Порядок там освобожденья,
Где пропадает ад, греза
О рае – ложное стремленье,
Желанье рая есть мечта
Того, кто в адском распаленье
И состояние ума –
И рай, и ад в изнеможенье.

Старец

Опасна речь твоя, шторма
На море, полные волненья,
Своего ради наслажденья
Так разрушенья корабля
Волнами жаждут в злом движенье.
Свет правды гонит тьму вранья
И между ними нет сплетенья,
Их породнить ничем нельзя,
А мир – достойное творенье,
Грехом лишь проклята земля,
И страсть есть подлинное тленье,
Ловушка и смертельный яд,
И в Боге от неё спасенье,
И Бог один есть только свят,
И правда – лишь Его решенья,
А самосладость – прелесть, смят
Гордец в слепом в ней заточенье,
Ведь ока слеп надменный взгляд.
А небеса, в них противленья
Обману ль нет, довольства ль сад
Растят в них вместо единенья
С Премудростью? Твоих услад
У небожителей забвенье,
Нет славе Божьей пораженья,
И мирен, праведен и рад
Жилец там, вот освобожденье,
А состояние ума
- Ни рай, ни ад, а настроенье.

Асавруд (Арах)

Послушай, всякая душа
Стремится к счастью и блаженству,
Они – природа естества,
Они – начаток совершенства,
Не властна воля божества
Над миром внутренним, все средства
Для радости в руках лежат
Самого ищущего радость,
В мольбе бессмысленно дрожат
Прямые пальцы, их усталость
Восторга духу не подаст,
Ты сам себе и соль, и сладость.

Старец

Лишь Бог мир внутренний создаст,
Он Благ один, пред Ним я – гадость.

Асавруд (Арах)

Помилуй, создавая нас
Господь оставил гениальность
Свою в творенья дивный час?
Себя унизить – это крайность,
Укор на мудрый божий глаз.

Старец

К греху лишь унижает жалость,
И горд пред Богом тот показ,
Что праведным хотя бы малость
Себя являет, коль погряз
В срамных преступных согрешеньях,
Нет чистых праведных средь нас,
Хотя бы мы грешить прервали,
Пока огнь жизни не угас
Мы наказанья не спытали
За преступлений всех запас
И жизни праведной не знали.

Асавруд (Арах)

Кто ты такой?! Скажи! Сейчас!

Старец

Слуга любви я, вот весь сказ.

Асавруд (Арах)

Ужель прилично быть слугою?
Сбрось гнёт раба и будь любовью!

Старец

Мне не по силам её быть,
Я ограничен, не постичь
Любви бескрайние просторы…

Асавруд (Арах)

Довольно! Эти разговоры
Я не намерен говорить!
Вопрос я должен повторить:
Кто ты такой по самой сути?

Старец

Ах, это. Чаю будешь пить?

Асавруд (Арах)

Налей, коль сможешь разъяснить
Как скреплен чай с твоей душою.

Старец

Ты пей и сможешь уловить,
Я от тебя себя не скрою.

Тут старец дряблою рукою
Накрыл пред гостем пышный стол,
Варенья разные рекою
Разлил под добрый разговор,
И сладостей, что было в доме,
Совсем старик не поберёг,
Старанье всё в приёме тёплом
Он проявил, как только мог.
И так спросил тогда он гостя,
Когда тот кончил есть пирог:
- Как чай мой, вкусный ли, сынок?

Асавруд (Арах)

Нет слов, божественно прекрасен!

Старец

Пусть будет же ответ мой ясен.
В тот чай, который ты испил,
Я душу всю свою вложил,
Душа моя не чай, но с чаем
Ты эту душу пережил,
Так что она? - Ты сам скажи.

Асавруд (Арах)

Мне не понять твоей души.

Старец

О, не спеши понять меня,
Сперва, мой друг, познай себя.

Асавруд (Арах)

Себя, старик, я твёрдо знаю,
Позволишь, сущность покажу,
Но я пока ни то желаю
И я тебя предупрежу:
Не будь так прост в великодушье:
Накличешь страшную беду!

Старец

От бед душе не станет хуже,
С любовью всё переживу.

Асавруд (Арах)

Любовь… Старик, а ты ей нужен?
Она как кошка воробья
Поймать пытается тебя,
Когда поймает, то играет
И ты играться с нею рад,
Но ей играть надоедает,
И будь ты стар, и будь ты млад,
Преград годов она не знает,
Покажет рай тебе, но в ад
В конце концов она отправит
Больную душу и назад
Не возвратит, она отравит
Цветущий в сердце нежный сад
С бурлящей жизненной рекою,
Любовный сладок аромат,
Влюблённым не найти покоя,
Манит любовь их, только, брат,
В конце съедает всех героев
Она росянкой, если врат
Коснулся кто её, накроет
Щитом тяжёлым от невзгод,
Но после тягость всех хлопот
Она в судьбе твоей устроит.
Любовь – обман, обман не стоит
Того, чтоб следовать ему,
Любовь лишь лжёт, что успокоит,
Что покорится, никому
Любовь свой облик не откроет.
Нет яда большего уму,
Чем ласки страстные любови,
Любовь творит такую тьму,
Что дьявол долго хмурит брови.
Из-за любви подчас войну
Развяжут люди, сколько боли
Даёт она тем, кто в плену
Её сетей и кто на воле,
Но кем-то без взаймы любим.
Любовью лито столько крови,
Что бог лишь ведает один,
Где край кровавых сих картин.
А сколько слёз и сколько горя,
Несчастий, злобы, беспокойств
Влюблённый тащит, эта доля
Лишает всех житейских свойств,
Когда страдалец груз любовный
Ни с кем не может разделить
И странник ходит он бескровный
И любит, но в ответ любить,
Проклятие, увы, не хочет
Его любимый человек,
Жизнь над влюблёнными хохочет
И издевается весь век.
Любовь с ума сильнейших сводит,
Слабейших к смерти тяготит,
Любовь – чудовище, находит
Свободной душу и следит
Вназырь за ней, в ловушку гонит,
Лишает разума, слепит,
Дух вольный враз порабощает,
Танцует пред тобой, кружит
И после разом убивает.
Любовь – убийца, тот, кто знает
Её объятья, прочь бежит,
Мыслитель подлинный избавит
Себя от чувств и сохранит
Себя, и сеть любви оставит,
Любовь – зараза, паразит,
Её безумец только славит,
Она мечом своим разит
Живое всё подряд и правит
Преступно, слепо и смешно,
Жестоко, безо всяких правил,
Блажен герой, что тело ей
Оружьем острым обезглавил.

Старец

Кто столько зла в тебе оставил?
Любовь печётся обо всём
Как ночью, утром, так и днём,
Как мать играется с ребёнком
И нежит ласками его,
Любовь заботой и уходом
Из зла не мыслит ничего,
Любовь не ищет своего,
Её «своё» – не раздражаться
И не сердиться на того,
Кто в ней не хочет разобраться,
Её не гневает никто.
Свята любовь, над ней ругаться
Самоубийственно грешно,
Любовь накормит оборванца,
Печаль отбросит и смешно
Развеселит по духу танца.
Любовь не похоть, ей равно
На красоту глядеть с уродством,
Что тьма, что свет, ей всё – одно,
Любовь не ищет превосходства
И превосходит всё, ничто
Её не смоет благородства.
Любовь есть истина.

Асавруд (Арах)

Смешно!
Оплот последних негодяев
И неудачников – любовь,
Бездельников презренных дело,
Она не истина и вновь
Я заявляю это смело:
Любовь – не истина! Отбрось
Мечтанья эти, надоела
Речей чувствительность твоя,
Ты словно мальчик недалёкий,
Не видишь, что любовь – змея,
Её укус тебе смертелен,
Беги, она убьёт тебя!

Старец

Оставь, оставь меня, дитя.

Асавруд (Арах)

Оставить брата на погибель?
Оставить брата чахнуть зря?
Ужель добро возненавидел,
Ужель с добром враждую я?
Ещё давно народ предвидел,
Что зла любовь, звучит звеня
Пословица «козла полюбишь»,
Огонь любви страшней огня,
Что горстку пепла оставляет
От леса, города, нельзя
Собранью зол вручать дороги,
Куда ведёт любви стезя,
Как ни в страдания чертоги?
А в тех чертогах день от дня
Бушуют яростные боги
Меж пустоты, гоня коня
Отчаянья, держа в ладонях
Поводья боли, и кляня
Друг друга в ярости безбрежной,
Людей зовут к себе, маня
Любовью их, пустой надеждой,
Любовь – наживка, вуаля,
И пойман в клетку дух мятежный,
Рабой любви душа твоя
Надолго стала, безмятежный
Покой с разумностью забыт
И Путь оставлен к Высшей Цели,
Познанья жажда крепко спит,
Стремленья к богу оскудели,
Подделкой ум как Правдой сыт,
К рассудку трезвому все двери
Железно заперты, о стыд,
С желаньем справиться природным
Влюблённый «пьяный» человек
Не в силах, что ему угодно?
Всё то же, что из века в век
Всем существам – снести покорно
Страданья жизни, только так
Чтоб разделить весьма проворно
Страданья эти меж собой.

Старец

Любить – забрать чужую боль.

Асавруд (Арах)

И дать свою в обмен на эту,
Страданья замещая роль
Иным страданьем, так монету,
В которой выклеймен король,
Купец с товаром удалой,
Когда идёт по белу свету,
Отдаст за царскую монету,
Ни потеряв, ни выиграв в том.
Но легче боль нести чужую,
Чем боль души своей влачить,
Вот повод главный, чтоб любить
И превратить любовь в святую.
В своих страданьях должно жить,
Свой путь нельзя менять впустую,
Лишь так страданья победить
Возможно и войти в такую
Реальность, где страданий нет,
В Блаженство – истину и свет,
Любовь отвергнув, как совет
Безумца, что разносит бред.
Я знаю, ты на склоне лет
Уж умирал, но дашь ль ответ
Как и зачем сюда вернулся?
То не случайность, я коснулся
Души твоей, когда летал
Вне тела, и её забрал
Из мира сказочных иллюзий,
Ещё б мгновенье и попал
Ты в сеть химеры той, где людям
Навечно дьявольский оскал
За видом рая бы предстал.
Сплошной обман твои виденья,
Не бог то был и не познал
Ни истин ты, ни откровенья,
Могучий джинн души искал
Заполучить, твои влеченья
К любви, как гвозди магнетит
Тянули душу во владенье
Чудовища, что ворожит,
Прельщая души слабых смертных,
Узнай же, что любовь бежит
При виде разума усердных
(В исканье истины святой)
Существ, не быть тебе слугой,
Я, Арах, спас тебя от рабства,
Ты в безопасности со мной.

Трезвый разум послушать – великая сласть,
Только пьяницей слаще в канаву упасть,
Пристраститься к вину – благородней искусство,
Чем на душу бесстрастия выделать власть.

Часть 7 Знакомство поближе

Так, словно царь лишился царства
В земле знакомой и родной,
Так, словно кончилось лекарство,
Что было помощью одной,
Так старику печально стало,
Что зиму всю он промолчал,
Такой с ним грусти не бывало,
Он поседел и услыхал
Ещё немало слов прискорбных
- Асавруд речь не прерывал,
Теперь себе он позволял
Из Южной Азии ученья
Седому старцу для спасенья
Вести и так бы продолжал
Учить в богатом убежденьи,
Да срок весны почти настал,
А помним мы, весною ранней
Уйти он сразу обещал.
Вдруг резко сильным ликованьем
Несдержно Арах воспылал,
Надзвёздно-божеским сияньем
Улыбки блеск его играл,
И дивной, чудной красотою
Чела исполнились черты,
Нимб благодатью неземною
Теплил его, в очах видны
Надмирный дюжий дух и сила,
И тайна скрытой глубины
Скалой потрясною застыла
И поразила старика,
Но то ли слово «поразила»,
Оно лишь смысл прольёт слегка,
Она его ошеломила,
Как те златые облака,
Что в небе волнами метались,
Рай обнажив издалека…
Воспоминанья те остались,
Их не изгладила рука
Монаха твёрдая поныне,
Не мог старик своей святыни
- Любви оставить ни на миг:
Лжесчастья ханжеской личиной
Он прикрываться не привык,
Но образ подлости вселенской
Лукавством лет младых воздвиг.

И Арах молвил: На прощанье
Поговори со мной, ты сник
Напрасно, долгое молчанье
Не выход, ты попал в тупик,
Излей сердечное признанье
С унылой грустью напрямик,
В твоё томленье я проник
И верь, я полон пониманья,
Я сам любовью не из книг
Был тронут, что любовь?- желанье,
А суть желаний кто постиг,
Тот знает, что они – страданье.
Кто не страдает, тот велик,
Свободен и его дыханье
Спокойно, речь его чиста,
Сознанье ясно, как луна,
Он мудрость в мире смог найти…
Добро и зло – есть два пути,
Но их ведёт один Источник,
Неважно, где тебе идти,
Добру ли, злу ли будь помощник,
Мораль от истин взаперти
И дружбу им не обрести
Между собой ни в коем веке
Ни в божестве, ни в человеке,
Ни в преисподних девяти.
- Ужели и во зле есть правда?
Уж вслух старик негодовал,
И тут же Арах отвечал:
Зло существует, кто преградой
Его существованья стал?
Быть может, в бытие тирадой
Бог всемогущий зло вписал,
Но всё, что есть, то есть и Правда
И клевета – её вассал.

Старец

Нет, зла Господь не создавал,
Всё злое – происки свободы,
Которой Бог не отнимал
У человеческой природы,
Зло совершает каждый сам,
И правды с лжой различны всходы,
И служат разным господам.

Асавруд (Арах)

Пора понять в твои- то годы:
Свободы не дают рабам.
Коль грех сурово под запретом,
Свободы людям плод не дан,
Здесь нет особого секрета,
Раз свыше грех не разрешён,
То от заката до рассвета
Свободы нет и предрешён
Судьбою путь покорства этот.
Бог всё смирил: добро и зло
- Ему всё неизменно служит,
Невольно, вольно ль – всё – равно,
И всяк доволен, разве тужит
О том блаженный или чёрт,
Лишь бог свободно существует,
Царя над всем живым, расчёт
Таков, он всюду торжествует.

Старец

Не вседозволенностью счёт
Ведёт свобода, и диктует
Не ради зла законов свод
Всевышний, кто закон минует,
Не служит Богу и забот
Его душой не испытует.

Асавруд (Арах)

Заботы бога только бог
Самим собою знаменует,
Всяк остальной дрожи у ног
Его, и сильно тот рискует
Лишиться благодати в срок
Кротчайший, коего волнуют
Строенья планов божества.
Червю ль копаться во святыне?
Одною верою в Творца
Спасаются, и нет поныне
Святого в людях, у слепца
Нет зренья, святостью поныне
Никто не спасся, все сердца
Ни бога ищут, а гордыни,
Венчая спесь делами злыми
С начала жизни до конца.

Старик заплакал и златыми
На пол с багряного лица
Упали капли слёз немые,
Все сбросив маски подлеца.
Тот заревел и рыкнул львино
И выдал стойкого бойца:
Монахом ранее невинным
Он представлялся для словца,
Красиво лжёт язык змеиный,
Уловки гибки у ловца,
Он долго путал сетью длинной
Речей тяжёлых, как свинца
Ларец широкий и старинный,
Но ныне облик дьяволиный
Пестрил пред праведником подл,
Не ожидал такой картины
Старик, тут загорелся пол
И стены дома задрожали,
Торжествовал властитель зол,
Затем старик и страх бежали
В весну вступающий простор,
Из дома прочь! А там с крылами
Могутный, как хребет из гор,
С кроваво-красными глазами
Стоял, смеясь, Асавруд, он
Едва-едва был узнаваем,
Внезапно трубный гулкий гром
Средь неба ясного ударил,
Но гордый смех не перебив
Ударил ближе, повторив,
Второй попыткой всё поправил.
Могучий демон громом правил
Лишь разминая власть свою,
Когда б, о, демон не лукавил,
И ангел в солнечном раю
Посланья правды бы оставил
Нести тогда в родном краю
И нёс бы ложь, смеясь б, представил
Как Божью весть он ложь сию.
Но ангел верен Божьей воле
И слово правды свято чтит,
А значит злобный дух стоит
Как и нельзя коварен боле.
В руке трезубец держит он,
Змеёй обвита длинной шея,
И полумесяц заплетён
На голове его, белее
Чем снег суровое чело,
Волос же не сыскать чернее,
Они, как и душа его
Темны, и нет в них пряди светлой,
Не жди, старик, любви ответной,
Любовь погибла для него.

Да не бранит меня читатель,
Что я от темы отступлюсь,
Но подлый демон, сей предатель
Взбодрил мою былую грусть.
Я некогда любил девицу,
Зелено – карие глаза
Её блистали мне, ресницы
Манили взмахами туда,
Где только ангелы летают,
Её объятий пылких жар
Блаженства рая обещал,
И был я в райском том саду,
Увы, он кончился в аду,
Когда любимая предстала
Уже мне в облике ином,
Кривые зубки показала
И всё устроила вверх–дном.
Как мой старик я твёрдо знаю,
Что значит дьявола любить:
Себя без жалости забыть
И посвятить всю жизнь, всё сердце,
Все силы лютому врагу,
Кричать от боли: «не могу
Сердечных вынести страданий»,
И поминутно от терзаний,
Давясь слезами, умирать,
Всё ненавидеть, презирать
В слепом отчаянье бескрайнем
И свет и Бога, проклинать
Всю жизнь свою, сходить печально
С ума, реальность видя сном,
И смерти возжелать потом,
Но чудом средь живых остаться.
И больше прежнего любить,
За боль, за ложь, за всё простить
И как с умершим попрощаться
С тем человеком, с коем жить
Так жаждет сердце, ах, ввязаться
Умеешь, сердце, ты в беду,
Но бейся, будем ошибаться
Не в каждом случае, найду
С тобою я покой и счастье,
С тобою лишь одним найду.

Добро, что притворяется добром,
Любого зла страшней тысячекратно,
Я многих потерял друзей,
Из подлых ям их выходя обратно.

Часть 8 Саурва*

Итак, на улице весной,
Когда ручьи бегут меж снега,
Старик с седою головой,
Как облако седое с неба,
Стоял недвижно, перед ним
В глумленье и с презреньем диким
С небес упавший серафим
Ужасней ада бледным ликом,
Предстал, и кожа, что была бела
На мрачном демоне угрюмом
Вдруг синий цвет приобрела,
Слоновою оделась шкурой.
На шее восемь черепов
Висели жутким ожерельем,
Из них четыре – без зубов,
Один – с клыками и отдельно,
И слитно - три, как кость одна,
Разинув рты, глядели жадно,
И гробовая тишина
Нависла резко, безотрадно.
Две новых выросли руки
И стало их числом четыре,
На вид казались нелегки
Они, как ноша смерти в мире.
В руках: секира, булава,
И барабанчик в левой кисти,
Змея шипит ещё, жива,
На шее и сбивает с мысли.
Шесть златых крыльев за спиной
Былую славу возвещают,
Как незапачканные тьмой
Всё так же золотом сияют.
Арагонит* из ножен, львом
Взирая, храбро выступает
И округлённый золотой
Эфес кончара* завершает.
Со лба взирает третий глаз,
Слегка прищурясь жёлтым веком,
Средь спессартина* так алмаз
Сияет в лавке человека,
Что ловко камни продаёт,
Ловя восторженные взгляды
Толпы девиц, что не пройдёт
Не глядя каменной отрады.
И неожиданно вокруг
Себя Асавруд закружился,
И вихрем дерзким сразу вдруг
Он в великана обратился,
Издав крысиный писк, и звук
Подолгу тот в лесу носился.
Огр поднял к небу булаву
И свет от солнца прекратился:
Луною чёрной жёлтый круг
Немедля на небе затмился.
В багровый плед с чадрой смольной
Витые облака пролезли
И грозы тесною толпой
С них, в землю вдарившись, исчезли.
Как сено вспыхнул лес густой
Жестоким пламенем, галопом
Бежал огня проворный строй,
И хлынул ливень злым потопом,
Настолько сильным и сплошным,
Что пламень всё слабее жарил,
Минутой после только дым
Пожара прежнего оставил
До неба чёрные следы.
За правым левое расправил
Крыло Асавруд, до звезды,
Казалось, он достал, ослабил
Удары свыше хладный дождь,
Едва – едва бросая капли…

Асавруд (Арах)

Ты, жалкий клоп, сейчас умрёшь,
Я на обед червям оставлю
В летах безжизненную плоть,
Твоею смертью я прославлю
Всю подлость мира, побороть
Её слезами ты не в силах,
Кто защитит тебя? – Господь?
Течёт ль в его блаженных жилах
Порока сладостная кровь?
Как жизни нет в немых могилах,
Нет бога в подлости, любовь
Поверь мне, от меня далёка
И не услышит нас с тобой.
Уж знаю, мыслишь: за душой
Благочестивого пророка
Безгрешный ангел и святой
Придёт по доброй воле бога,
Но ты молитвой и слезой
В черней чем сажа дебри мрака
Одной несбыточной мечтой,
Подохнув жалко, как собака,
Лучистый свет не призовёшь!
Мой облик подлинный, заплакав,
Средь лжи ты обнаружил, что ж,
Бесчестной будет наша драка,
Я уничтожу словно вошь
Букашку божию, без страха,
Ты смерть ничем не отведёшь.
Из праха соткан ты и прахом
Окажешься, едва умрёшь.
Твою бесхитростную душу
Я лично аду передам,
Суда ли ждёшь ты, я нарушу
Суда обычай данный вам.
Я – вечный зла аспект голодный,
Со мной тягаться кто горазд?
Херув, архангел благородный?
- Они не трудности для нас,
Великих дэвов Аримана,
Сил, с незапамятных времён
Мир ввергнувших во тьму обмана,
Моих действительных имён
Не знают преданные слуги,
Я – Бог среди иных племён!
Собратья злобные и други
(Из них особо я умён)
Так рассылают ложь, как вьюги
Снегами мечут, погребён
В индийских землях беспощадных
Глас правды истинной давно,
Религий гордых и превратных
Взамен цветенье им дано.
Из века в век перетекают
Раздумья дьявольских идей,
Учений ядами втекая
В сознанье мелочных людей,
Как Ганг обширны те ученья,
Они текут из уст в уста
От старших к младшим поколеньям,
Преданьям лживым нет конца…
Готовься. В гибельные когти
Уж жаждет прах тебя принять,
Недолго старческие кости
Душе осталось протаскать.

Старец

Постой, какая слава бесу,
Коль ты не лжёшь, что так могуч,
Похитить из глухого леса
Под траурной одеждой туч
Мою беспомощную душу?
Ужели ждал ты той поры
Как старость на меня обрушит
Тяжёлой немощи плоды?
Служил я смолоду законам
Любви, бесстрастья и добра,
Хоть великаном, хоть драконом
Посмей бы ты прийти тогда
Ко мне - главы бы вмиг лишился.
Бойцом я не из робких был,
Ты пожалел бы, что решился
Сразиться, твой горячий пыл
Мой меч зазубренный на брани
В мгновенье ока б охладил.
Ты – трус, в темнеющие дали
Тебе забрать не хватит сил
Мой крепкий дух, он верен Богу,
Что духу полному любви
Душою в адскую берлогу
Спуститься стоит? Назови
Причины, дабы мне бояться.
Не скрою, взял меня испуг,
Когда ты начал превращаться
И загорелся дом вокруг,
Тот страх случился с изумленья,
Но ныне этот страх исчез,
Покой душевное волненье
Сменил, в любви полно чудес.

Асавруд (Арах)

Как непочтительно бесстрашен
Тщеславный дух передо мной,
Пищит, кичливостью украшен,
Раз благородством я погашен,
Придёт Нангхайтья* за тобой.
До встречи в огненной геенне!

За этой фразой сгинул бес,
С хвальбою Богу на колени
Упал старик, что див исчез.
Объятья лунные изъяло
Светило, миру свет гоня,
И вновь светло, как прежде стало.
Сквозь тьму рассвет пробил себя.

______
Ремарка
*ССС – в православной аскетике 3 основных порока, олицетворяющих греховность человека: сребролюбие, славолюбие, сластолюбие.
*Саурва – авестийский демон, олицетворяющий подлость, входит в число 7-х могущественнейших дэвов, являющихся аспектами вселенского зла в зороастризме.
*Арагонит – поделочный камень, используемый и в ювелирном деле. Экземпляры белого цвета часто маскируют под натуральный жемчуг ввиду близости химических составов и свойств.
*Кончар – меч с прямым, длинным и узким трёх- или четырёхгранным клинком.
*Спессартин – минерал, используемый в изготовлении ювелирных изделий.
*Нангхаитья – авестийский демон, олицетворяющий высокомерие, наряду с Саурвой входит в число 7-х могущественнейших дэвов, являющихся аспектами вселенского зла в зороастризме.