И где-то тихо заиграет

Когда колокола устанут петь мотивы,

И благодатный звук затихнет навсегда,

Когда предстанут миру страшные картины,

И потемнеет изможденная трава,

И горы, охнув, опрокинутся в карьеры,

И захлебнутся реки в стонущих морях,

Мне и тогда своей упрямой, дерзкой веры

В своём безумии вовек не потерять.

Ты где-то там, я знаю, жив, и припозднившись,

В молчании стен своих ступаешь на порог:

Вздыхаешь, и с невнятным полумраком слившись,

Проходишь. Кресло, виски, сигареты, смог.

А за окном зима, луна далёким светом

Облагораживает заспанную ночь,

И я приду к тебе спасением, ответом,

Волной, тревоги уносящей прочь.

И мегабайтами безудержных желаний,

Небрежно кутанных в серебряные сны,

Я прикоснусь к тебе: прозрачной светлой тайной,

Чуть слышным эхом запоздалой тишины.

Прильнут к плечам твоим усталым мои руки,

Так ясно чувствуя потёртый драп пальто,

И растворятся в унисоне душ все звуки,

И разобьётся воздух счастья торжеством.

И где-то тихо заиграет фортепьяно,

И в тайне музыки проснётся волшебство,

И мы сольёмся в вальсе: терпком, нежном, пряном,

Так безнадёжно близко, трепетно, легко…

Одну лишь вечность только мы с тобою будем

Смотреть в глаза друг-другу, сбившись, не дышать.

Который век твой кобальт глаз, спасая, губит?

В чью бесконечность я упала, чтобы встать…

Который час играет наше фортепьяно?

Как долго ночь облагорожена луной?..

Одна заря вдали – свидетельница странной,

И безвозвратной нашей встречи неземной.

Рассыпался мой сон: далёкий, свежий, пьяный

Я улыбаюсь, мой хороший, мне легко.

И пусть играет где-то наше фортепьяно,

И спит луной облагороженная ночь.